МКОУ «Нарышкинская СОШ»

 

Воспоминания Анны Ивановны Картавцевой.

 «Все заметнее стало, что немец приближается. В середине сентября угнали весь колхозный скот на восток. Гоняли его Авдеев Алексей, Гурина Александра и Ходова Анастасия. В последних числах сентября стали регулярно бомбить Волово, Горбачи, Тулу. Народ работал днем и ночью. Убирали хлеба и обозы возили в Теплое, грузили вагоны и тоже отправляли на восток. Стали бомбить станцию Теплое. Много скопилось обозов, и немцы начали бомбить обозы. Немецкие самолеты расстреливали скопившийся народ. 1 октября взяли мою сестру Клаву на рытье окопов. Взяли много народу. Но они доехали только до Бабуринского разъезда, налетели самолеты, стали бомбить, все разбежались. Клава прибежала домой. По вечерам мы стали взбираться на лозинки и смотреть, как бомбят Тулу, Волово, Горбачи.

15 октября забрали последних: кому исполнилось 18 лет, кому еще не исполнилось – тоже забрали. Взяли мою сестру Марию, она была фельдшером. Их повел пешком до Йошкар –Олы Рожков Данила Антонович. Он в это время был председателем сельского совета. Забрал с собой документы, печать и кончилась советская власть в Нарышкино. Наступило безвластие, это было страшно. Тащили все что можно: из сельского совета столы, стулья, скамейки, бумагу, из животноводческих помещений – все, что там осталось, из омшаника – ульи, тащили снопы из скирдов (необмолоченные). Все бегали, кто. что мог взять. Меня мать послала в Теплое за вещами Клавы, которая работала в больнице, жила в общежитии. Прихожу в Теплое. Народ бегает как угорелый. Таскает мебель из административных зданий, хлеб из элеватора. Горит нефтебаза (подожгли свои), баки рвутся, бумаги носятся по ветру. Но, самое страшное было смотреть как колонны наших бойцов шли молча угрюмые. За ними ехали машины-полуторки с прицепленными орудиями. Я остолбенела. Еще не верила, что немцы придут к нам. Ночью мы с Клавой перевязали нехитрое белье, им главный врач, прощаясь с ними, дал таблетки реванола, бинтов, ваты, немного марли, научил, как написать по латыни «тиф» на двери дома и уехал вместе со старшим персоналом на Тулу. Так перестала существовать больница. Когда мы уже уходили из Теплого, загорелся элеватор, подожгли свои. Здесь оставался Фролов – председатель райиспокома и Руднев – первый секретарь райкома партии. Они готовили Теплое к сдаче и формировали партизанский отряд. Он находился потом в Цыгановском лесу, но о их деятельности я ничего не слышала.

21 октября уже ясно стала слышна орудийная канонада. Наши бойцы стали рыть окопы за огородами. Вечером в сумерках мы стояли около Авдеева дома. В Царевском саду шел бой, по заре ясно слышалось: «За Родину! За Сталина!» и отрывистое немецкое «Хальт!». Оказалось потом, что там дрались в рукопашную.       

22 октября 1941 года. Небо хмурое. В 10 часов утра начался бой с артподготовки. Били рядом с домами. Люди спрятались в погреба и не выходили оттуда до вечера 23 октября. Бой то удалялся, то приближался. К вечеру 23 все стихло. В село пришли немцы, расквартировались по домам.

Вскоре немцы стали устраивать самоуправление. Назначили старшего в Нарышкино Латышева Емельяна Сергеевича, в Кочановке Ларина Василия Артамоновича. Емельян Сергеевич помогал людям, предупреждал о действиях немцев, а Василий Артамонович всем чем мог угождал немцам. Немцы чувствовали себя хозяевами до начала ноября. Устраивали себе увеселительные занятия. Под ружьем заводили девушек 17-18 лет в дома.

В начале декабря немцы занервничали. Колонны немецких танков шли и день, и ночь на Цыгановку. И, вдруг, числа 10 остановились. Суток трое стояли на одном месте. Потом двинулись в обратном направлении. 13 декабря стали слышны звуки боя. Очень близко. 15 декабря уже стало ясно, что наши наступают. 16 декабря на Точильне (одна из слобод около храма) было очень много немцев. Вечером 16 декабря низко над домами пролетел самолет У-2, было видно, как летчик осматривает местность. Немцы всполошились, побежали к храму. Страшная была ночь. Первая загорелась Варваровка. Там снаряд попал в машину со снарядами. Они стали рваться и летели в разные стороны. Несколько домов загорелись. Потом пошли по полю гореть скирды, загорелась Кочановка, Катерево, Березовка. К утру все населенные пункты по ту сторону реки были взяты. Утром 17 декабря бой шел за мост.  

 Утро 17 декабря. Теперь наши обстреливают наши дома. А выбить немцев никак не могут. Один снаряд угодил рядом с домом Ионкина Ивана Сергеевича. Ворота выбило взрывной волной, овцы убежали со двора. Бедная бабка Лукерья (жена Ивана Сергеевича) бегает за ними. Здесь бой идет, а она овец загоняет. Но здесь наши сделали передышку. Мы вышли на улицу. Бабке Лукерье помогает загонять овец паренек лет десяти-двенадцати от роду в рваной какой-то телогрейке не по росту, в рваной шапке, в рваных валенках с прутом в руке. Он добросовестно помогает загонять овец. После подходит к нам и спрашивает, где у немцев расположены огневые точки. Алексей Авдеев смекнул кто это. Подробно ему объяснил: на Выселках за курятником, в яме за Авдеевым домом, еще где-то не помню. Мальчишка ушел. Через полчаса прямое попадание по всем этим точкам, начался шквальный огонь. И немцы ушли из Точильни. Но в Нарышкино еще шел бой. Там особенно дрались за мост. Н наши через Точильню зашли к немцам в тыл и к вечеру бой стих, переместился в Теплое. Когда пришли наши, то их командование расположилось в доме Авдеева Алексея. При штабе был этот мальчишка в шинельке по росту, в шапке-ушанке, в новеньких валеночках, и орден «Красного Знамени» висел на груди. Видимо, не в первый раз ходил в разведку. А когда овец загонял, можно было подумать, что у него «не все дома»: рот разинул, глаза чудные. Интересно, как сложилась его судьба дальше?»

После боя всех погибших похоронили на кладбище, а спустя много лет их перезахоронили в братскую могилу в Теплое.         

Одним из участников боев за  район и за родное село был наш земляк Белолипецкий Егор Константинович. В первые дни Великой Отечественной войны Егор Константинович был зачислен в Тульское ополчение, был принят в коммунистическую партию. Дальше служил в 113 полку 330 Тульской стрелковой дивизии, которая сформировалась в сентябрьские дни 1941 года, когда вражеские полчища угрожали Москве и Туле. Был заместителем политрука в полку. Участвовал в освобождении Тепло-Огаревского района, своей родной деревни. За время войны Егор Константинович был трижды ранен. Последнее из ранений он получил в марте 1945 года в Германии. До окончания войны Егор Константинович пробыл в московском госпитале.